«Дверь главного входа была под моим персональным наблюдением весь вечер» - продолжал руководитель Андалуси. – «Эта предосторожность была принята, потому что в прошлом году на территорию гимназии проникли посторонние, что привело к беспорядкам на церемонии вручения дипломов. Я дал слово, что на этот раз такое не повторится. Но механизмы замков оказались повреждены, в результате выбраться из задымленного помещения стало невозможно. Получилось так, что учащиеся и преподаватели погибли по моей вине».
Шеф полиции Барнаби отказался комментировать это заявление, чтобы не усиливать панику в городе, уже вызванную актами вандализма в деловых кварталах на Майн-Стрит и необъяснимыми взломами частных домов.
Тем временем в главном офисе пожарного управления города появилось сообщение, что около комбината незадолго до взрыва был замечен неопознанный подросток. Один из свидетелей, который не назвал себя по телефону, сообщил, что он видел, как подросток «растворился в воздухе» - это произошло недалеко от проходной химического комбината.
«Мы ищем физические доказательства и не можем руководствоваться слухами и непроверенной информацией», - сказал начальник пожарной охраны Мартин Питер.
Я – в Бостоне, у себя в комнате. Здесь уютно и безопасно. Я сижу и думаю о происходящем где-то на севере штата Нью-Йорк. Появился еще один новый исчезатель, еще один племянник, следующее поколение, еще один сумасшедший, сводящий счеты с миром.
«Невозможно», - говорю я себе и думаю, есть ли у меня ответ, почему, наконец, Пол хотел, чтобы эта рукопись хранилась в тайне до этого года. Возможно, он хотел, чтобы это совпало с появлением нового исчезателя – может, как предупреждение или сообщение о свершившемся факте?
У меня нет ответа на тот вопрос.
Как и на некоторые другие.
Мне кажется, что я сижу здесь и думаю об исчезателях и о приколотой на доску вырезке из газеты, в безопасности ли я сама, и так ли мне уютно, в конце концов.
Каждому из нас.
И я не знаю, что с этим можно сделать.
Сам Бог не знает.